- Господа студенты! Прошу вас занять места в зале, садитесь, устраивайтесь. Дежурные! Да, вы, уважаемые! Смотрите, что бы все записывающие устройства были отключены! Герш! Антоша, дорогой, надеюсь, вы проследили, чтобы Миркен не попал в эту аудиторию? Да? Вот и отлично, нам не нужен очередной скандал! Уважаемые учащиеся! Как вы, наверное, знаете, сегодня наш славный университет посетил один выдающийся человек. Я заранее предупреждал об этом визите как через старостат, так и путем многочисленных объявлений, и поэтому просил тщательно подготовить ряд вопросов для глубокоуважаемого гостя по окончании лекции. Конечно же, вы знаете этого замечательного человека: ученого-эколога, первопроходца в нечеловеческой психологии, Лауреата Нобелевской Премии в области биологии, и одного из трех главных основателей “Министерства по Контактам” – Густава Игоревича Манца!!! Гимн Университета ударил из старых, видавших виды, колонок, оглушая задние ряды и покрывая густой столетней пылью, всех кому не повезло стоять слишком близко. Зал встал и ринулся, было аплодировать, но резко осекся, увидев наличие отсутствия виновника торжества. Ученые, и не очень, головы озадаченно завертелись. В актовом зале мягко погас свет и воцарился полный недоумевающий штиль. Стихли ручки и карандаши, не шуршали листы ежедневников, не скрипело дерево скамеек и столов. Даже истовое сопение от предвкушения грядущего и то стихло, боясь спугнуть дорогого гостя.
“На дне” аудитории, в ее эпицентре горел уютным желтым светом постамент кафедры с несколькими мониторами. Расплескав свет на радугу, белым кристаллом рядом стоял графин с водой. В густой, вязкой полутьме звонкой цокающей походкой гость шел по белому мрамору ступеней, обдавая эхом присутствующих. Неспешно, с расстановкой и пафосом где-то рядом шествовала Живая Легенда. Его слова зазвучали внезапно, отстраненно и бесстрастно, словно аудитория была пуста, а он лишь репетировал речь. - “Человеческий род болен. Еще со времен камня, палки и костра он заражен идеей своего потрясающего величия, своей вселенской уникальности и неповторимости. Ведь именно Он и никто другой стоит посреди Вселенной, попирая законы природы, а Мироздание вращается вкруг него с дикой скоростью. Ложь! Наглая, глупая ложь эгоцентричных детей! Человек рассматривает мир плоско и однобоко, как лист бумаги, деликатно огибая тот факт, что мир значительно шире его взглядов, суждений и, собственно говоря, понимания. Однако, если человек все-таки отречется от своих догм, отринет накопленные веками глупости, хлам и чепуху, человеческое общество, каким мы его знаем сегодня, рухнет раз и навсегда. Рухнет, что бы из Вас прежних проклюнулось нечто новое, мудрое и готовое идти дальше по пути эволюции. Вам остро как никогда нужен критичный взгляд со стороны.”
Он спустился с мрамора трибун, как старый олимпийский бог – мускулистый, высокий, подтянутый, с белой бородой и длинными седыми волосами, заплетенными сзади в конский хвост. Дьявольски красив, сатанински обаятелен. Черный пиджак перекинут через плечо, ворот белой рубашки распахнут на одну пуговицу, красный галстук свободолюбиво сорван, и болтается петлей корпоративной удавки. Отчаянно блестит лак дорогих ботинок. Кожа темна как слива, белесая улыбка прокрадывается сквозь сдвинутые губы, на кончике широкого носа – тонюсенькая рамка золотистых очков. Глаза зеленые как море. - эти слова ровно два года назад, незадолго до своей смерти сказал мне Сильф по имени Цвет. Это была выдающаяся личность – не чета мне: могучий, острый ум, свежий взгляд на мир, превосходный поэтический дар, Миротворец по натуре и… — он слегка запнулся, и, подняв брови, глянул на носок своего ботинка, словно ища на нем шифрованную строчку из своей речи. -…более того, мой давний друг – закончил он, смело, подняв взгляд. - Дамы и господа! Леди и Джентльмены! – он вышел в круг света и картинно развел руками. - Мальчики и Девочки! – он лукаво улыбнулся и чуть склонил голову набок. Сегодня я хотел бы поговорить с вами о наших забытых братьях и сестрах, о тех, существование кого поставлено перед фактом полного истребления, о тех, кто существует под пятою человеческого ботинка, о тех чьи права в лучшем случае приравнены к правам , неразумных на наш взгляд, зверей и птиц, о тех, кто старше и мудрее нашего обезьяньего племени с его копьями, топорами и ядерными ракетами. Сегодня и сейчас я хотел бы поговорить с вами об Альтернативе.
Буря оваций. Шквал и шторм восторженных аплодисментов. Стоя. Манц поднимает руку, останавливая гвалт. - Право слово, уважаемые, этого я не заслужил. Пока что. Он опустил руку и послышался множественный скрип скамеек – студиозусы сели. - Что ж, позвольте мне все-таки начать нашу беседу, но с одного малюсенького и простенького вопросика залу. Тишина. - Что… Такое… Альтернатива? Молчание в зале легло на лицо Манца добродушной улыбкой. — Ну же, не стесняйтесь! Я прекрасно вижу в полумраке и не пропущу ни одной поднятой руки! Вы! Да, вы, юноша в оранжевом свитере! Я, кажется, видел, как поднялась ваша рука! - Экхм… Нуууу… Ээээ… - Смелее, смелее! Молодой человек резко набрал воздух, словно готовясь броситься в омут с головой, и затараторил:
- Альтернатива… Царство – Животные, Тип – Хордовые, Класс – Млекопитающие, Семейство – Люциферовые. На данный момент известно порядка 10 видов. “Костяк”, то есть, простите, 4 основных вида составляют так называемые “Мифы”: Сильфы, Ундины, Гномы и Саламандры. Абсолютно точно известно, что представители данного семейства обладают высоким, схожим с человеческим уровнем интеллектом. Внешне представляют собой некрупных, порядка полутора метров ростом антропоидов, покрытых густой короткой шерстью и, так называемым “Наследием”. У всех Люциферовых имеется длинный гибкий хвост с развитой мускулатурой, что свидетельствует о его широком применении в повседневной жизни в качестве дополнительной конечности, а так же подтверждает теории о том, что предки Люциферовых вели сугубо древесный образ жизни. Предположительная изначальная среда обитания – древние хвойные леса Северной Америки и некоторые районы сельвы и пустынь Америки Южной. Ведут преимущественно ночной образ жизни. Максимальная активность – во время наступления закатных сумерек. Всеядны, но в еде отдают предпочтения сырым или полусырым мясным изделиям. Отличительной анатомической особенностью является так называемый суставный полиморфизм. Выражаясь иными словами, с помощью смены положения ряда суставов, достигается полное изменение конструкции тела. Из антропоидного состояния оно перетекает в нечто похожее на крупных представителей семейства кошачьих, что в определенных условиях значительно повышает скорость передвижения, проходимость и силу. Однако, такое сходство обманчиво – уже несколькими институтами по изучению генома Аль-вы доказано отсутствие какого-либо родства между данными семействами. ….Хмм… Пожалуй все… А, нет, стойте! Люциферовые представляют собой часть вымирающей палео-экосистемы зараженной и измененной в результате невероятной по своим масштабам экологической катастрофы произошедшей более чем две тысячи лет назад. Представители семейства Люциферовых, их зоны обитания, остатки древней экосистемы на территории Северной, а так же несколько естественных и рукотворных артефактов Южной Америк являются культурным и природным достоянием нашего мира и находятся под охраной “Министерства по Контактам” и “Юнеско”. …Эммм… Вот…
Юноша выговорился и в явном смущении, непонятной гордости и замешательстве умолк. Манц скинул с плеча пиджак, перебросив его на кафедру с микрофоном и сдержанно улыбнувшись, сказал: - Прекрасный ответ! Краткий, четкий и подробный. Извините, вы, кажется, не представились, или же я просто не расслышал вашего имени… Было заметно даже в темноте, что юноша прямо таки зарделся. - Анатолий. Анатолий Герш. Третий курс, факультет Романо-Германской филологии. Манц вежливо выслушал, сложив ладони перед грудью и низко нагнув голову, выставил указательные пальцы пистолетом и ткнул ими в сторону собеседника. - Очень приятно, Анатолий. Но у меня к вам 2 небольших замечания: во-первых, не все Люциферовые антропоморфны. По имеющимся на данный момент статистическим данным можно уверенно сказать, что уже треть рождающихся детей Аль-вы являются счастливыми обладателями рецессивного гена, вследствие чего они никогда не будут ходить на двух ногах. Суставный полиморфизм им более не доступен и медленно отходит в прошлое ввиду полной ненадобности. Данная информация, кстати говоря, находится в свободном доступе на официальном ресурсе “МпК” и в обязательном порядке входит в курс образовательной программы любого государственного университета. И почему она не была доведена до сведения всех учащихся — я еще проясню с вашим ректором…. А информация, переданная вами, Антон, аудитории была на сто процентов почерпнута из мракобеснических бумагомарательных буклетов, распространяемых Организацией Объединенных Наций и тем же самым фондом “Юнеско”. Именно поэтому она носит столь исчерпывающий и сугубо ограниченный характер. Из этого проистекает мое второе замечание – вы рассказали нам КТО такие Альтернатива, но на поставленный вопрос – ЧТО они такое вы не смогли дать ответа.
Герш пискнул, что-то неразборчиво промямлил и оплыл по спинке скамьи. Манц злорадно ухмыльнулся про себя – да, дорогие мои, Земля, как оказалось, отнюдь не стоит на четырех слонах, и не плывет в космосе на спине черепахи, как сказало вам ваше любимое Правительство, Радио, Телевидение и Интернет. И сколь бы успешными отличниками вы ни были – если вы во все это верите, это значит только одно — ты полный дурак, а количество лапши на твоих ушах способно без проблем прокормить Китайскую Народную Демократическую Республику не один год. “Потому что мир всегда сложнее вашего плоского листа бумаги…”
Манц вновь обвел аудиторию взглядом и грозно подбоченившись спросил: - Ну что же… Никто мне так и не расскажет, ЧТО такое Альтернатива? Взгляд его был жестким и холодным. Он сканировал аудиторию Дураков и “шибко умных” он сейчас припугнул и теперь можно смело начать битву за умы и души этих молодых людей. Теперь можно начать СЕЯТЬ свое.
И тут он наткнулся на то, чего ожидал меньше всего. На явное неповиновение его воле. Среди множества потухших от рутины, уставших от скуки или наоборот, блестящих от щенячьего восторга глаз, на него был устремлен один особый взгляд. В нем читался прямой и острый как шпага ум, наглый, надменный вызов и чувство явного превосходства. Некто, огибая верхние ряды трибун нахально, со скептическим прищуром смотрел на него. Взгляд длился всего лишь пару шагов, а потом, моргнув, исчез, словно призрачная улыбка Чеширского Кота. Густав Игоревич Манц — человек начитанный, с идеальной репутацией, знаменитый ученый с мировым именем, большой ценитель искусства, общительный и вообще, крайне положительный человек, совершенно внезапно и необоснованно, ровно на две секунды потерял над собой контроль и тихо, почти незаметно, скрипнул идеально белыми ровными зубами. От гнева. Такого с ним еще не было никогда. Его просто взбесил этот взгляд. Причем, что самое смешное – он даже и не понял чем. Ведь он и ранее встречал подобные, да и куда более враждебные и скептические взгляды, как от своих коллег, так и от мирового сообщества. А тут какой-то студентишка (а что это именно студент, а не, скажем, преподаватель или случайно зашедший на огонек случайный прохожий, он был уверен на все сто) умудрился его пронять…
Ладно, бес с ним! Гнев-гневом, а лекцию все-таки нужно было начинать. - Зачем же все-таки друзья мои я тогда задал этот каверзный вопрос, раз на него не могут ответить или отвечают неправильно, спросите вы? Честно говоря, я на сто процентов был уверен в будущей трактовке ответа, но совершенно этому не рад. Существует жесткая информационная блокада, устроенная как рядом частных лиц, представляющих интересы фирм и корпораций международного уровня, так и ООН. Их цель – предать забвению древнейшую из земных культур и цивилизаций, выдоить все возможные и невозможные знания и технологии, а затем, медленно изжить их сначала из последних очагов сопротивления, а уж затем и с самой матушки-Земли. Однако Альтернатива, или попросту Аль-ва, упорно сопротивляется и прячет свои сокровища от людских глаз вот уже более пяти сотен лет. Именно поэтому в редких, так сказать,“сенсационных”, документальных фильмах производства ВВС, они предстают перед нами эдакой причудой природы, малоразумными лесными оборвышами, покоренной и побежденной человеком угрозой. Именно поэтому на территориях древних резерваций и заповедников устраиваются провокационные свалки бытовых и химических отходов. Именно поэтому ведутся контролируемые самим правительством США разграбления мертвых городов и некрополей, а выплескивающаяся наружу вследствие этого очередная инфекция, сваливается на Аль-ву как провокационный акт био-терроризма, вызывая волну народных возмущений у негодующих обывателей.
Манц шумно набрал полную грудь воздуха через ноздри и, гневно пошевелив кончиком картофелеобразного носа с полипами золотых очков, продолжил: — “ Открытие” Альтернативы, если это конечно можно так назвать, так же как и права на использование природных богатств на территории их исконных земель упорно присваивает себе Соединенные Штаты Америк, опираясь на первенство в открытии и старые декларации о завоевании. Действительно, кое-какие документы, удостоверяющие эту не иначе как “оккупацию”, существуют, и Аль-ва признает их подлинность. Своими бумажными корнями они уходят вглубь и нашей и чужой истории, причудливо сплетаясь воедино. Насколько вы можете помнить из расширенного курса истории Старого и Нового Света, первый документально подтвержденный контакт с Аль-вой произошел в декабре месяце 1492 года от рождества Христова, при открытии благородным доном Христофором Колумбом во время своего последнего путешествия, нового материка. Многолетняя морская практика и изучение трудов современных и античных ученых подсказали ему, что в Индию и Азию можно попасть не только восточным, но и западным путем. Вследствие этого, 30 апреля 1492 года испанская королевская чета Изабелла и Фердинанд подписали с ним договоры, в которых было сказано, что Колумб отправляется «открыть и приобрести определенные острова и материки в Океане-Море». За это ему будут даны титулы адмирала Океана-Моря, вице-короля и правителя всех земель. Кроме того, он будет получать 10% всего золота, драгоценных камней, пряностей и товаров, произведенных или добытых торговлей в этих владениях, без обложения налогами. В порту Пилос были снаряжены три каравеллы. Флагманским судном была «Санта-Мария», вторым судном была «Пинта», третьим же было судно, которое часто называют «Нинья». Итак, располагая отменным по тем временам снаряжением, королевским благословением и поддержкой не менее двух сотен стволов палубной артиллерии, вкупе с почти двумя же сотнями моряков, благородный дон отправился искать торговый путь в Индию по морю. Экспедиция с неимоверными трудностями пересекла Саргассово море, надеясь на удачу в пути и клочок суши на горизонте, но 28 октября в результате существенной географической оплошности того времени, попадает в сильнейший двухдневный шторм, который выносит их изрядно потрепавший флот по велению судеб на туманные берега будущего штата Флориды. Не удивляйтесь! Это сейчас мы видим там шикарные курорты, пальмы и фешенебельные виллы кинозвезд, а раньше, пять сотен лет тому назад там были только исполинские хвойные леса от края до края, климат был пасмурен, холоден, хмур и дождлив, а на горизонте далекими силуэтами маячили шпили Генераторов Искусственного Климата. Впоследствии, после так и не идентифицированной катастрофы, произошедшей примерно через 50 лет с того момента, большую часть леса пожрала Рыжая Плесень, рухнули Генераторы, прекратив нагнетать искусственную влажность и холод, а климат и природа со временем взяла своё. 30 октября было принято решение встать на якорь в одной из небольших и удобных бухточек для последующего ремонта флотилии, а так же восполнения запасов пищи воды. Берега не показались команде дружелюбными, но приказ о спуске шлюпок все же был отдан…
Густав Игоревич подошел к кафедре, обратив свой взор на один из голубых экранов, и извлек из заднего кармана брюк крошечную металлическую пластинку. Некоторые из студентов в зале, особенно те, что сидели поближе, в порыве любопытства вытянули шеи. - Не будем раскрывать имя фирмы – изготовителя, дабы возводить ему напрасную хвалу – отметил профессор под аккомпанемент возбужденного хихиканья и вставил флеш-карту в нужный разъем. В тот же момент над постаментом вспыхнул вначале широко известный четырехцветный логотип, взыграла набившая всем оскомину приветственная мелодия операционной системы, а затем в воздухе появилась детальная голографическая карта побережья Северной Америки с точками маршрута, сеткой координат, всплывающими маркерами дат, подписей и прочими атрибутами шайтан — технологий. Манц взял в свои широченные руки крошечный пульт-указку, и изрядно уменьшив масштаб изображения, вновь удивил аудиторию, вынув, казалось из рукава рубашки, крохотную записную книженцию в кожаном переплете. Голограмма синеватой карты продержалась еще пару секунд и сменилась каким-то мрачноватым карандашно-угольным рисунком на пожелтевшей бумаге. На ней, несколько крошечных людей-точек в лодках были зажаты в море между силуэтами трех далеких кораблей и грозным массивом береговой линии с исполинским частоколом неведомых деревьев. На горизонте, обозначенные росчерками угля, маячили тяжелые свинцовые линии грозовых туч. Манц опустил взгляд в раскрытую книжечку и начал читать низким, тревожным голосом, периодически срываясь на беглую истерику скорочтения: “Первое число декабря месяца, года одна тысяча четыреста девяносто второго от рождества Христова. Отныне и до конца сего проклятого путешествия я буду доверять двум вещам в этом мире – единому богу-создателю и этому дневнику. Уже неделю как меня во снах мучают кошмарные видения. Я молюсь, но слово божие не приносит облегчения, наоборот, я явно чую как наши крошечные, ничтожные кораблики несет силами дьявольского водоворота в какую-то мрачную, сырую серую дыру, в самом сердце которой тлеет алый уголь огня. Сны эти я держу в секрете, и ни одна живая душа на корабле не знает, что за демон сгрызает меня изнутри. Капитан еще раздумывает, меряет, вычисляет. Он не знает, куда его завела погоня за богатством. Он … он хороший человек, не поймите меня неправильно, но одна только мысль о высадке пробирает меня до костей. Да, мы обезвожены, да голодны, а корабли требую т ремонта, но я молю капитана не высаживаться тут! Я не самый последний человек на борту и слово мое что-нибудь да значит, но тем не менее, я не надеюсь на успех.
Второе число. Почему Господь оставил нас? Почему отнял свою руку от наших сердец? Чем же мы так сильно провинились перед ним? Всю ночь я стоял на коленях перед ликами святых и просил их дать знак нашему капитану. Но с первыми лучами тусклого солнца он приказал спустить шлюпки на воду и отрядил три десятка человек с мушкетами на берег. Капитан сказал что… древесина всех трех кораблей “больна” червем, и что если мы не найдем подходящего места для сухого ремонта и хорошего дерева на замену порченному – мы навряд ли когда-либо увидим родные берега. Я знаю, что должен быть там, что судьба моя – хранить души тех несчастных, что плывут прямиком в тлеющие угли утихшего кострища. Капитан был благосклонен ко мне в этот раз, но не думаю, что он понял истинного назначения моей просьбы. Оно впрочем, и к лучшему – я плыву с ними. Тот же день, запись после полудня. Наши лодки проскребли днищами по песчаным отмелям и в разомкнутом тумане мы увидели лес, какого еще никогда не удавалось даже и представить человеку. Мои спутники, да и я сам знали породу этих великанов – это были сосны, но были они такой чудовищной высоты и толщины, что больше походили на древние колонны погибшего города. Их подножия тонули в густых диких папоротниках ростом с человека, скрывая, длинные уродливые белесые корни, а кроны разрастались так плотно и густо, что не видно было и самого неба. Едва увидев, их я сразу же осознал, что стоят они уже не сотни и не тысячи лет, а десятки тысяч и что тишина, которую они хранят, застряла в их густой хвое с момента юности этого края. Воздух холоден и влажен, подле леса висит тяжелый пряный запах смолы, от папоротников идет едкий живой пар, от которого яростно свербит в носу и чешутся глаза. Мокрый серый песок, редкая галька и битые моллюски. Море тут не имело своего запаха – запах принадлежал только лесу. Приказ капитана был предельно прост и ясен — нам было приказано разбить временный лагерь, собрать дрова для сигнальных костров, по возможности найти хорошее место для сухих доков, ну и самое главное – обнаружит на побережье следы людей. Если у нас будут умелые рабы это с лихвой искупит любые затраты и неестественные страхи перед туманными берегами. Люди ушли быстро, растворившись в полосе молочно белого тумана, растянулись полосками следов в обе стороны продуваемого всеми ветрами пляжа. Я же остался наедине со своими мрачными мыслями и немногими из моряков, дабы сторожить тот нехитрый скарб, что мы привезли с собой.
Третье число. Люди все прибывают, и их повседневная рутина на какое-то время поглощает меня, отрывая от очередного ночного видения. Господи… иногда мне кажется, будто кошмары приходят в реальную жизнь, стоит мне лишь отвлечься от трудной и грязной работы. Вновь этот серый жуткий водоворот облаков, что затягивает нас, этот древний бесконечный лес, а в центре его все четче и четче мелькают рыжие и оранжевые всполохи. Словно бы огонь бежит к нам. Мое спасение только в труде и усталости.
Четвертое число. Настроение улучшилось практически у всех – мало того, что было найдено отличное место для постройки постоянного форта и ремонта кораблей невдалеке от нас, так еще и бескрайний промозглый туман снесло утренним ветром напрочь. В кой-то веке выглянуло заспанное солнце, разогрев улыбку даже на моем хмуром, полном морщин лице. Сегодня ночью сменился даже мой сон – таинственный водоворот замер и прекратил вращение. Яркие всполохи в глубине леса отступили, затаились, растворились. Мы словно бы застыли на краю чего-то страшного, некоего дозволенного порога, за которым – верное падение в черную пасть смерти. Мы по-прежнему боимся леса, но он теперь дает нам воду своих родников, хворост для ночных костров и, пусть и не скорую, но все же хоть какую-то надежду на возврат домой. Ближе к полудню, тот же день. С корабля пришли тревожные вести. Наблюдатель заметил что-то необычайной вышины, что-то заметное даже в мрачной громаде безмолвного леса. О бог мой, это плохо, плохо, плохо! Теперь ведь нас пошлют именно туда! Я точно это знаю! Народ кругом радуется, думает, что мы найдем там людей и помощь, но я-то знаю, что мы там обнаружим. Или что обнаружит там нас. Угли. Рыжие тлеющие угли, что разрастутся в буйный пламень, который пожрет нас всех. В лесу, в этом бескрайнем царстве вечных сумерек и впрямь притаилось что-то или кто-то чуждое нам. Лес безмолвен. Ни пения птиц, ни шороха зверей, ни стрекота насекомых. Только гул и скрип древесных великанов. Странно, почему мы это сразу не заметили?
Число пятое. И была ночь. И была она темна, тиха и холодна. И лес одарил нас своим взглядом. Это ощутили все без исключения. Словно бы деревья изогнулись и стали еще больше, выше и темнее, простирая над нами свою властную длань. Лес обнял нас, понюхал, дыхнул волной тумана, и, словно зверь отполз назад, тихо угрожающе рыча. Остаток времени до утра не спал никто. Столпившись у костров люди, сжимали ружья и мечи, шептали молитвы. Я ощутил полное бессилие. Настало утро и туман вновь отполз в свои лесные владения. Мы голодаем. Если не случится чуда… Если мы его сами не сотворим... господи, я так устал.
Число шестое. Случилась трагедия. Дело в том, что мы уже который день пробуем ловить рыбу сетями на мелководье, спасаясь от голода при столь скудных съестных запасах. Это не приносит каких-то заметных результатов, но все же лучше похлебка из одной двух рыбешек, чем пустая вода на пустой желудок. Сегодня утром… все началось с того что меня разбудили крики. Я не видел всего с самого начала, но моряк стоявший в дозоре сказал мне, что ЭТО не было похоже ни на одно из виденных им морских животных. Море исторгло из своих мутных вод эту черную, лоснящуюся тушу с белыми полосами на спине. Видимо, оно давно охотилось, выжидало и выбирало время и час. Оно вышло из моря шорохом черной волны, сбило двоих моряков с неводом, а потом – это я уже видел сам, неуклюже ковыляя и перекатываясь с боку на бок, подползло к ним, обескураженным и оглушенным и раскрыло широченную алую пасть. В этот момент грянули выстрелы дозорных, оно дернулось, взметнув вверх широченные лапы-ласты, и исчезло в пене и брызгах песка так же быстро, как и пришло. Тел мы так и не нашли. Лагерь наш стоял на отшибе, где-то в миле от основного форта, где уже начали рубить лес и строить дома, доки и частокол. Нас было четыре десятка человек, оставленных на случай заметить другое судно и дать ему сигнал. В то утро, мы все не сговариваясь снялись с места и покинули временный лагерь, нарушив тем самым приказ самого капитана. Позже, тот же день. Как я и думал дон был в ярости – его люди страдают от голода и холода, ночных ужасов, морской червь неумолимо точит дерево корабля, а тут еще и его первые люди поддались страху и отчаянию и дезертировали без видимых на то причин. Меня он просто не захотел даже и слушать. Так мы впали в его черную немилость.
Число седьмое. За нарушение дисциплины, устава и прямого приказа дона нам было приказано отправится в лес – добыть еды, воды и разведать более легкий источник древесины, ибо валить и обрабатывать деревянных исполинов было и сложно и небезопасно. Быть может в глубине леса найдутся упавшие стволы деревьев, или сами деревья будут помоложе и поменьше? Сомневаюсь. Люди недовольны, но все же чувствуют свою вину и острую необходимость в таком походе. Если не найдем источник пищи – любые шансы на спасение рано или поздно исчезнут под пологом тумана. Народ возроптал было, но дон пообещал прилюдно и лично высечь каждого кто откажется, а потом окунуть в холодное море. Тем же кто придет с добычей – вино из личных запасов. Выдвигаемся завтра с первыми лучами рассвета. Все четыре десятка провинившихся.
Число восьмое. И снова сны. Угли что тлеют посреди деревьев и руки людей, что тянутся к ним. Горящие фигуры, несущиеся через лес. Звери, звери, звери! Вой что сворачивает и терзает мою душу! Но не волчий, нет! Он словно бы перекрикивается в разных частях леса, блуждает, поет. Нет, это нельзя описать как вой – это песня, Песня Ночного Леса и волки тут явно не при чем. Я просыпаюсь в холодном поту, взмокший и продрогший, одежда висит на мне мокрыми тряпками, на груди – липкая жаба изжоги. Страх не желает разжимать свои когти, но я чувствую что должен встретится с ним лицом к лицу, иначе он сгрызет мой разум. До рассвета еще пара часов, но я уже на ногах– собираю все необходимое, тормошу сонных еще людей с моего десятка. В их глазах читается недовольство, но ни капли того исступленного страха, что прячется во мне. Ведь их много, думают они, у них есть оружие, мечи, шпаги, пистолеты и ружья. Видимо один лишь я что-то чую. Либо один лишь потерял свой разум. Утро того же дня перед отходом. Рассвет сегодня хмур, а густой туман, выползающий клубами ваты из своих нор-корневищ, того и гляди осядет на нас настоящим дождем. Мы пересекаем частокол, зажигаем факелы и, махнув на прощание справляющим малую нужду сонным солдатам, четырьмя колонными входим в лес. Я замираю на краткий миг на краю человеческой цивилизации, ее самого дальнего оплота и форпоста и взираю на просыпающийся лагерь. Меня начинает одолевать странное чувство, что я вернусь на этот берег, но он уже никогда не будет таким, каким я его запомнил. Что ж, день будет сложным, а путь трудным и тернистым. Я отгибаю ветку папоротника обратно и она, покачиваясь, осыпается меня желтой пыльцой.
Число неизвестно. Все катится к чертям, к дьяволу, в тартарары! Я потерял более половины людей своего десятка уже к двенадцатому числу и что самое страшное мы потеряли всякое представление о направлении движения! Проклятье… вчера вечером во время бегства с лагеря я, кажется, вывихнул ногу напрочь. Она чертовски распухла и несносно болит и стонет. Они сожгли Их, не послушали меня… треклятые ослы и идиоты! Я предупреждал, ПРЕДУПРЕЖДАЛ! Это кара… Сейчас день и Они ушли в свои необъятные кроны – Они всегда были там, Они всегда все видели и слышали, всегда все понимали и просто игрались с нами как кошки с мышами. Теперь я явно чую их неусыпный взгляд — моя смерть лишь вопрос времени. Пока в небе царствует некое жалкое подобие дня, я постараюсь вкратце описать все то, что мне удалось пережить за предыдущие… Дьявол, какое же сегодня число? Главное, что это мы сами навлекли на Них и себя беду – за что и получили сполна.
Началось все с голода, что неумолимо и незвано пришел к нам с темнотой. Мы начали звереть и дичиться, пошли схватки, и полилась братская кровь за ломоть хлеба и глоток воды. Тьма кралась низко по земле туманами и лилась с небес проливным дождем, затекая отравой испарений, и вливаясь в глаза едким сумраком. Временный лагерь охотников не приносил той необходимой добычи, что мы ожидали увидеть и получить – лес казался безжизненным и покинутым. Со временем люди начали разбиваться на стаи и рыскать по кустам в поисках любой мелкой дичи – хоть жуков, червей и корневищ. В начале пропали два разведчика. Потом еще пара. Затем тройка исчезла у самого лагеря, отправившись справить нужду в гущу папоротника. Так могло длиться до бесконечности, пока лес не передавил бы нас по одиночке ,покуда не помог глупый случай. В тот день мы нашли одно из этих исполинских деревьев упавшим и несколько из моих людей решили залезть на него сверху – поглядеть насколько оно велико. Оттуда он крикнули, что видят кое-что странное – кругом в низком привычном уже для нас стелящемся тумане много обломанных стоячих обгорелых на вид стволов, но самих поваленных и обломанных деревьев не видно – не свалил ли кто их до нас? А потом, потом один из них крикнул что стволы, что эти обломанные кочерыжки и коряги двигаются… медленно, настороженно крадутся, заключая нас в кольцо. Его компаньон рассмеялся и сказал что, пожалуй, все это нервы и голод. Но тут его перешибло пополам чем-то длинным, гибким и уволокло вниз, в огромное продолговатое дупло. Они потекли сразу и отовсюду, похожие на могильные надгробия и гротескные фигуры людей в мантиях. Сумрак и туман скрывали их до половины, но я ясно видел, что , либо у них нет ног, либо они не шевелятся при ходьбе. Призраки, мертвецы… они падали, словно тонули в тумане и тут же выпрыгивали за чьей-нибудь спиной в полный рост. Я видел, как они выдерживали прямое мушкетное попадание и лишь покачнувшись, перли вперед, напролом, обвивали людей и утаскивали их, истошно орущих в даль своих владений. Я пятился не в силах поверить в то, что вижу, пока спина моя не коснулась чего-то холодного и шершавого. Я хотел, было развернуться и убежать, но Оно ударило меня в спину словно плетью, повалило и, обняв чем-то костлявым и удушливым, сдавило так, что захрустели ребра. Внезапно, воздух распорол резкий свист, голову и плечи окатило мерзкой волной липкой жижи, а когти или шипы – не разобрать, что там было на самом деле, впившись в бока, кольнули особенно сильно; длинное мускулистое тело дернулось в предсмертных конвульсиях и укатилось куда-то в ночь в шипящей агонии, сдирая с меня одежду и кожу с боков. Жалобно и низко скуля, я перевернулся и увидел протянутую ко мне пару рук в плотных длинных кожаных перчатках. Из сумрака выплыло смутно знакомое лицо немолодого уже офицера, иссеченное множеством мелких царапин и ранних морщин. Он подхватил меня под локоть и поволок на себе от этого жуткого места прочь. В спины нам упорно и голодно глядела тишина. Ни стонов, ни криков, ни шелеста, ни выстрелов. Тогда нас никто не стал преследовать – лес с явной охотой принял поднесенную невзначай жертву. В тот день мы еще долго и бесцельно блуждали по лесу, не зная покоя, и, как мы думали, запутывая следы преследователям, покуда не услышали вдалеке отчетливый и множественный грохот выстрелов. Метнувшись ему навстречу через удушливый полог тумана, мы сами того не осознавая, вышли к месту, ставшему точкой НАЧАЛА КОНЦА.
Перед нами было нечто напоминавшее небольшое лесное озеро, ну или что-то вроде огромного колодца, каменной раны в теле леса. В воздухе пороховой гарью висела смутная тревога. В лесу только что что-то произошло, что-то несказанно важное и пугающее, что-то мимо чего мы едва не пробежали. Рядом чувствовалось присутствие людей – повисшие словно бы в пустоте запахи, прибитые к земле ветки, разбросанные клочья чьей-то нехитрой одежонки, засечки пуль на стволах. И они – сидящие небольшим кружком, пятеро немолодых мужчин с мушкетами, печально сгрудившиеся вокруг двух забрызганных кровью тел. Их казавшиеся безжизненными лица, были мне смутно знакомы, точно так же как и лицо спасшего меня офицера, но имена давно уже поистерлись и потерялись в безрадостном бытие, просто утеряв всякий смысл. Мы подошли, стараясь не шуметь, пытаясь не нарушить печальное таинство, но как только мы приблизились, люди, словно оскорбленные встали, отвернулись и, не поворачиваясь, один из них бросил нам — “Мы добыли еды”.
Было такое ощущение, словно мы уже целую вечность томимся в Чистилище, существуем, но не живем, мы забываем имена и едва помним лица, мы питаемся одним лишь воздухом и пьем туман, мы истончаемся, словно заблудшие души и все не можем найти того, за чем пришли – за спокойствием, спасением, надеждой. Перед моими глазами лежало двое истерзанных солдат – некогда могучих и храбрых людей – ныне же кровавые шматы мяса, корм для лесной подстилки. К ним было страшно даже прикоснуться – кожа на руках, груди и лице иссечена словно ножом, второго словно бы ударили тараном в грудь – была ясно видна страшная зияющая рана с обломками ребер. Тащить этих несчастных и упокоить их по христианским обычаям не представлялось никакой возможности – запах крови уже явно привлек сюда и тех порождений Дьявола, что отведали плоти моих людей. Стыдно сказать – за последнее время я страшно зачерствел и оброс цинизмом.
Я вытянул руку и закрыл глаза тому, что был с проломленной грудиной. Губы сначала едва шевельнулись, зачав первые строки молитвы за упокой души, но потом рассыпались, упав с растресканных от жажды губ — имело ли смысл упоминать имя Его в таком гиблом месте, в этом Чистилище? Гореть мне в аду за такие мысли. Я на секунду сильно зажмурил глаза и, резко распахнув их, потер усталые веки, прогоняя цветные круги. Поднял взор. Потом моргнул еще раз, сильнее и дольше. Протер глаза. Зажмурился и моргнул. Нет.
Сердце забилось сильнее, перехватило дыхание и вновь показалось, что я брежу, что сон перетекает в явь, разъедая хрупкую границу омерзительным жгучим чувством животного ужаса. Передо мной – картина из моих кошмаров. Ее двойник в движении и во плоти. Их было пять или шесть – двое уже выпотрошены и освежованны, иные просто привязаны к шестам для добычи. Все мертвы. Мне кажется что Они едва заметно светятся, словно… словно тлеют! Красивые, завораживающие ало-оранжевые тлеющие живые угольки…
