Шелест бумаги, лампа, чердак.
Прошлое ищет всё тот же чудак.
«Я помню тот день, а особенно ночь» -
И время уносит сознание прочь.
Газеты засохшие тихо шуршат,
Под шифером крыши птицы не спят.
За окнами тьма и вообще тишина,
И, спрятавшись в тучи, не светит луна.
В свете лампы настольной кипы страниц,
Исписанных уймой чужих небылиц.
«Всё это было и будет сейчас» -
И тащит рука из кучи рассказ.
И тот оживает. Не рушатся стены,
А лишь полусон растекается в венах.
А рядом, на стуле, возникает порой
Текущей истории добрый герой.
Читатель сквозь слёзы ему улыбнётся
И руку пожмёт, но не проснётся.
Не сон это всё, а самая явь.
И тебе будет явью – только представь.

Всё в мире реально, и наши мечты
Ни разу не станут куском пустоты.
Мы можем творить и можем мечтать,
А кто-то уже умеет летать.
Всё, что нам нужно – уметь замечать,
И чудо, замеченным, станет крепчать.
А если заметишь – прошу тебя, верь.
И в мир волшебства откроется дверь.
Ты в дверь ту, безумец, не бойся зайти.
Не бойся того, что стоит на пути.
Будь верен себе, мечта приведёт.
Ты с нею достигнешь не малых высот.

Ворохи писем шуршат: «расставанье».
Герои рассказов ушли, до свиданья.
Шорох едущей крыши глушит вопрос:
«Неужели и вправду это было всерьёз?»
Погашена лампа. Одеяло. Кровать.
Спи, мой читатель, а я буду писать.